Эртогрул, Кайи и племя “черного козла”
Профессор Джемаль Кафадар, один из ведущих турецких османистов, и в частности, специалист по османской агиографии и историографии, пишет о легендарных корнях османской династии:
“Османская историческая традиция, за некоторыми исключениями, утверждает, что племя, которое позднее будет представлять собой ядро самой ранней базы власти Османа, появилось в Малой Азии в поколение его деда вслед за чингизидскими завоеваниями в Центральной Азии. Это имеет хронологический и исторический смысл, но в остальном детали их истории, включая личность деда, слишком мифологичны, чтобы восприниматься как нечто само собой разумеющееся. Самое главное, также неясно, когда и как они оказались в Вифинии, на самой границе тюрко-мусульманской Анатолии. Это важно, потому что может рассказать нам, какие отношения, если они вообще присутствовали, у них были с политическими структурами в утвержденных центрах, и каков был их статус в этой маршевой среде, окруженной христианами, другими турецкими и “татарскими” племенами, и в сторону северо-востока, востока и юга, некоторыми бейликами, признаваемыми властями Сельджуков и / или Ильханидов.
То, что они произошли из ветви Кайи конфедерации огузов, похоже, является творческим “повторным открытием” в генеалогической композиции XV века. Оно отсутствует не только у Ахмеди*, но и, что более важно, в повествовании Яхши Факиха-Ашикпашазаде, в котором приводится своя версия сложного генеалогического семейного древа, восходящего к Ною. Если бы действительно существовала особенно значительная претензия на родословную Кайи, трудно представить, чтобы Яхши Факих не слышал о ней. Это на самом деле не противоречит Языджызаде, который дает самую раннюю письменную ссылку на Кайи в 1430-х годах, но также добавляет, что огузские традиции, предположительно включающие “истинную родословную” племени Эртогрула, в его дни были почти забыты. Поэтому их нужно было вспомнить. Шукрулла, несколько позже писавший, говорит нам, что он совершил поездку ко двору Каракоюнлу в 1449 году, куда его отправили османским послом, чтобы узнать о происхождении Османской семьи от Огуза и Кайи. И, несмотря на утверждение Кёпрюлю, что линия Кайи не была особенно престижной и, следовательно, не стоила подлога, политические ставки очевидны в обоих случаях. По крайней мере, Языджизаде считал, что “пока есть потомки Кайи, власть не принадлежит никому другому”; а Шукрулла представлял это в качестве доказательства родства между Османами и Каракоюнлу в то время, когда оба государства обсуждали союз против Аккоюнлу.
С другой стороны, несмотря на скептицизм, связанный с историчностью некоторых имен, которые появляются в поздних хрониках как ключевые персонажи конца тринадцатого века, особенно отца Османа, Эртогрула, и тестя, Эдебали, имеются достаточные доказательства, чтобы серьезно относиться к этим сообщениям. Вопрос об Эдебали будет рассмотрен ниже; что касается Эртогрула, мы уже отметили монету, на которой Осман отчеканил имя своего отца. Кажется, есть веские основания, чтобы подтвердить историчность даже брата Эртогрула, Дюндара… Более важный вопрос: какими видами деятельности занимались Эртогрул, Дюндар и их племя, кроме кочевого скотоводства?
В отношении этой проблемы османские источники сильно расходятся. В то время как некоторые хроники приписывают Эртогрулу походы газа и некоторые военные успехи, другие изображают это поколение как в военном и политическом смыслах неактивное, по крайней мере, после того, как они прибыли в Вифинию. Например, в повествовании Яхши Факиха-Ашикпашазаде говорится, что во времена Эртогрула после того, как племя перебралось в Вифинию, “не было сражений и войны, они просто кочевали между летними и зимними пастбищами”. О Шамсе Чавуше, который приехал в регион вместе с Эртогрулом, мы читаем, что “он ладил с неверными Мудурну”. История конфликта между Османом и его дядей**…также предполагает изменение политики племени. Судя по всему этому, публичная и конкурентная политическая претензия не проявлялась до Османа. Обстоятельства, которые побудили племя к активному участию в политической жизни пограничья и, следовательно, в конечном счете к появлению в исторических записях, вполне могли возникнуть в 1290-х годах, как предлагает Тоган. По крайней мере, в чем мы точно можем быть уверены: племя испытало фундаментальный подъем уровня своего военного успеха и видимых политических притязаний под руководством Османа, так что это было именно имя Османа, а не кого-либо из его предков, которым в конечном итоге стали называть государство. Мы не знаем, под каким именем было известно племя до его “прихода к нам”; согласно традиции девятнадцатого века, которая кажется придуманной, племя Эртогрула, возможно, имело безличное и довольно тусклое имя Каракечили (племя “Черного козла”). Какими бы ни были Эртогрул и его “Каракечили”, они не были настолько заметны, чтобы появиться в источниках окружающих их письменных культур. Но как Османлы (то есть, “те, кто следуют за Османом”), племя и государство прошли долгий путь.”
- Cemal Kafadar, Between Two Worlds: The Construction of the Ottoman State
*Ахмеди был поэтом, закончившим около 1410 года первую историческую хронику османской династии. Он написал ее в виде длинной эпической поэмы, в которой деяния Баязида II и его предков сравниваются с деяниями Александра Великого, поэтому она известна как Искандернаме.
Яхши Факих был сыном Исхака Факиха, имама Орхана, сына Османа. Его исторические записки (менакибнаме) не сохранились до наших дней, и известны в изложении историка Ашикпашазаде, который в 1413 году гостил в доме Яхши Факиха, и использовал его записи для написания своей собственной истории (Менакиб-и Али-и Осман).
Али Языджызаде был автором истории сельджуков (Теварих-и Ал-и Сельджук), написанной в 1430-е годы.
Шукруллах был османским историком и дипломатом XV века. В 1460-е годы он написал свой знаменитый труд по всемирной истории на фарси — Бахджат ат-Таварих.
Мехмет Фуат Кёпрюлю был министром иностранных дел Турецкой Республики и знаменитым историком, филологом и публицистом.
**Летописец Нешри (ум. 1520) передает историю о том, что после смерти Эртогрула часть племени хотела сделать бегом Османа, а другая часть Дюндара. Так как у Османа поддержка была сильнее, его дядя отступил и принял власть племянника. Однако, чуть позже летописец сообщает, что Осман, раздраженный покровительственным отношением (христианского) господина Биледжика, хотел захватить его, но Дюндар утверждал, что у них уже достаточно врагов, и они не могут позволить себе сделать их еще больше. Осман интерпретировал этот ответ, пишет Нешри, как политический выход против него, поэтому он убил своего дядю. Соотнося это с другими сообщениями об Эртогруле, получается, что Дюндар отстаивал ту политику, которой придерживался его брат, тогда как Осман стремился к более амбициозной и агрессивной политике.
